Вопрос Читателя «Иван-и.» немного заставил задуматься: автор, что можешь сказать о «музыкантах»? Многое могу, но делиться всеми познаниями не стану, чтобы не высвечивать действующих пока сотрудников ЧВК, с кем хорошо знаком. Прошедших Сирию, Донбасс-2015, сегодня сражающихся в рядах Спецоперации. Первый дискутируемый вопрос: кто они? Наёмники и «лихие людишки», у которых на Руси всегда свербит в одном месте и мирная жизнь – хуже каторги?
Нет, точно не наёмники. И не бессребреники, настолько верные патриотическому долгу, что готовы стать защитниками Отечества в самых гиблых местах планеты Земля. Ищите посередине, строгого Кодекса чести в ЧВК «Вагнер» не существует пока, он только выковывается на поле боя. Но большинство считают себя обычными русскими солдатами.
Хотя есть лихие любители адреналина, да и желающих заработать больше, нежели на гражданке, тоже хватает. Невеликие деньги, получаемые только наличностью для среднестатистического «музыканта» — всё-таки малая плата за смертельный риск в командировках. Зато прекрасная возможность заниматься любимым делом, быть на войне.
Есть там отмороженные на всю голову головорезы-людобои, о которых со времён Мали и Сирии жуткие истории ходят, янки и паулю «Иностранного Легиона» сказки душераздирающие слагают? Отвечу уклончиво: как себе представляете, чем можно в той дикости тотального террора завоевать подобную репутацию, чтобы бармалеи мочиться непроизвольно начали при упоминании ЧВК «Вагнер»? Отвечайте сами, места там такие, белые перчатки не выдают, лишь об исполнении приказа спрашивают столь круто, Рабоче-Крестьянская Красная Армия такого не знала.
Наёмниками «музыканты» не являются в западной коннотации понятия, импортным «солдатам удачи» глубоко плевать, кто их нанял, куда послал и какие правила и обычаи войны нужно соблюдать. «Вагнеровцев» назову добровольцами, которые находятся (по стороннему контракту через посредника) на службе государства Российского, действуют только в его интересах. Можете даже почти верить в утверждение: настоящие создатели и высшие командиры ЧВК «Вагнер» носят погоны в Генштабе.
Второй миф, окружающий «музыкантов»: много в их рядах уголовников, чуть ли не все закоренелые преступники. Есть железное правило в компании: туда не берут судимых за распространение наркотиков, бандитизм, терроризм и по любым «сексуальным статьям». Все прочие чёрные страницы биографии и проблемы с законом тщательно на долгих собеседованиях (с полиграфом) в службе безопасности обсуждают, частых «ходоков на зону» отсеивают почти всех.
А некоторых могут даже во время действия контракта из строя выдернуть, «в связи со вскрывшимися новыми обстоятельствами» (например, давнее участие в ОПГ) и расторгнуть трудовые отношения, «чекисты» там лютые сидят. Даже в социальных сетях, «музыкантам» категорически запрещено иметь личные странички, хоть десятилетней давности в «Одноклассниках». Как и трепать языком о сослуживцах, полное табу – о командирах.
Которые, кстати, не всегда профессиональные военные, отставные офицеры. В Сирии были случаи, что наиболее безбашенными штурмовыми группами руководили люди с уголовным прошлым, без военного образования. И набирали себе в подразделение такой же … контингент.
Сейчас не знаю, не спрашивал (не принято), изменилась ли внутренняя политика компании, полное невмешательство в подбор кадров конкретным командиром. Хотя потери «блатные» несут самые большие, что объяснимо. Архетип «лихого человека» и «воина» слишком разный, диаметральное понимание личной ответственности за своих людей.
Но именно «музыканты» (наравне с армейскими спецназами) вытащили на себе рутинную ежедневную работу в Сирии: форсировали Ефрат (когда остальные, даже афганские бесстрашные наёмники-фатемиды отказались), дважды брали Пальмиру и разругались вдрызг с Министерством Обороны за … ну понятно, ордена, медали и новые погоны товарищей офицеров.
После того скандала «Вангер» сняли с армейского довольствия, отобрали самые лучшие образцы вооружений, но парни выгребли за счёт русской смекалки, рукастости «золотого фонда оркестра» — оружейников, техников и механиков из РМО (роты материального обеспечения). Собирали и восстанавливали подбитую технику, обрастали своей артиллерией.
Так получилось, что сев на снабжение сирийцев, «вагнеровцы» в скором времени натрофеили у бармалеев столько всего вкусненького из западных поставок, наша спецура стала завидовать. Именно тогда начал появляться фирменный атакующий стиль «музыкантов»: несколько единиц любой бронетехники, хорошие операторы беспилотников, 120-мм миномёты с высокоточными КВО-припасами и малочисленная штурмовая группа. Правда, оснащенная по самые брови для действий днём и ночью.
Входят они в состав главной тактической единицы поля боя – «отряда». На сленге – «расслабленного батальона» или усиленной роты числом 250-300 человек. У каждого отряда имеется своя специфика и неповторимый стиль, зависящий от личности, опыта и способностей командира: одни хороши в атакующих действиях, другие сильны в обороне, третьи вообще боги сапёрного дела, создающие абсолютно непроходимые минные поля и заграждения, грамотно прикрытые тяжелыми снайперами, пулемётчиками-гранатомётчиками и корректировщиками артиллерии.
Такие специализации позволяют избегать формалистики боевых Уставов, отряжать не прикрытие флангов не полнокровный взвод из отряда (к примеру), а усиленное специализированное отделение и быть уверенным: никто в спину не ударит. «Отрядам» плевать на штатное комплектование и обеспечение, берётся лишь то, что реально работает, столько — сколько нужно для конкретного боевого задания. Все разные, не стоит идеализировать «музыкантов». Есть среди командиров лоботрясы и бездари (незнакомые с картой), даже «шакалов» хватает, кто понял из служилых, тот понял. Но большинство – толковые и опытные вояки.
Теперь о некоторых тактических приемчиках «музыкантов», которые просто обязаны попасть в учебники военных училищ. Поскольку война стала классической и позиционной, приходится прогрызать эшелонированную оборону со множеством опорных пунктов, прикрытых вражеской артиллерией. Первое – это разведка, оно же втрое, третье и десятое. Тут у «Вагнера» дело обстоит очень хорошо, на порядок лучше, нежели в армейских частях.
Ночью участок обороны противника облетают беспилотники с тепловизорами, а полную картину будущего поля боя дают тяжелые скоростные БпЛА, проводящие аэрофотосъёмку и привозящие снимки высокого качества на всю глубину вражеских позиций.
Иногда операция проводится несколько раз, чтобы по визуальным изменениям определить: тут прошла тяжелая техника, здесь поменялась густота «зелёнки», там разобрали сараюху или дом. Сотни мелочей складываются в общую картину, непонятки доразведывают легкими дронами и разведгруппами. Лишь после наносят артиллерийские, минометные и воздушные удары.
Особенность «музыкантов», их неоспоримое преимущество состоит в полной автономности, воюют всегда в одиночку, либо с хорошо знакомыми им ударными частями добровольцев, некоторыми батальонами ДНР. Чтобы не надеяться на ротозейство или служебные интересы, противоречия, стремление угодить или выслужиться перед армейским начальством «полотёров» в погонах. Свои танки, своя бронетехника, наземная артиллерия всех типов, ПВО и средства РЭБ. Полное взаимопонимание и ответственность за своих «работников» (кстати, это именно «работа», такова обязательная внутренняя риторика в ЧВК).
С «Вагнером» любят работать придаваемая «оркестру» армейская и фронтовая авиация из-за грамотности наводчиков и корректировщиков, пекущихся не только о собственных интересах, но тщательно выявляющих средства ПВО противника. Число боевых наград, поощрений начальства и минимум потерь в интересах «музыкантов» – уже своеобразная легенда среди летунов. А насколько правдива информация о собственной музыкальной эскадрилье «Грачей», штурмовиков Су-25 … не скажу.
Обычная атака на Донбассе. Штурмовой группе числом не более двух дюжин человек первой линии придают три танка, которые выполняют роль подвижной артиллерии, бьющей прямой наводкой. Именно они в условной лесопосадке или деревеньке подавляют оживающие после обстрела огневые точки, маневрируют и выявляют весь набор вооружений обороняющихся. Которые начинают ювелирно выбивать 120-мм миномёты. Потом танки подходят к первой линии, следом за ними мчатся пара БМП с штурмовиками, захватывающих окопы.
Танки тем временем откатывают, чтобы не попасть под артиллерийские удары из глубины обороны, но держат в поле зрения свою пехоту, которая выявляет вторую линию траншей и «опорники». Броня начинает работать с более длинных дистанций вместе с миномётами по новым целям. Тем временем подтягиваются остальные подразделения отряда своим ходом или на легкой бронетехнике, расширяют прорыв. А штурмовая группа с танками и БМП повторяют свой «наряд» с новыми рубежами.
Непрерывно ведётся разведка с нескольких мелких дронов, залезающих за спины обороняющихся и выдающих координаты новых целей для артиллерии и ударных вертолетов, если требуется. Никаких остановок, непрерывное давление по всем возможным направлениям – другая фишка «музыкантов», хоть сто метров в день на второстепенном участке, но пройти обязан, коль отряды получили приказ к атаке.
Городские бои. Здесь всё зависит от опыта командиров, кто-то предпочитает схватить противника за хлястик, максимально сблизиться и завязать стрелковый бой «дом на дом», очень нелюбимый западными наёмниками. Другие отряды действуют в тактиках российского армейского спецназа. Прикрываясь бронетехникой, малыми группами, раскидывают на целый квартал мелкий бредень атакующих уколов, выдавливают противника под артиллерийские или миномётные точные удары.
Самые опытные отряды предпочитают сирийские тактики: почти полное окружение населенного пункта, контроль ключевых высот и дорог, приглашение на выход или прорыв. Если враг тёртый и опытный, работают «музыканты» нахально и дерзко в таком случае, одновременно со всех сторон входят на окраины, завязывают бои, на ночь отходя к своим позициям, предварительно плотно заминировав отвоёванное за день.
Следующим утром давление со всех сторон продолжается, обычно дело заканчивается бегством осаждённых без техники и тяжелого вооружения. Так было в Северодонецке, во время захвата Углегорской ТЭС, при освобождении Кодемы. Эффективно и с минимальными потерями.
О подготовке. Начиная сыгрываться, в начале своего пути «музыканты» проходили слаживание на полигоне до полутора месяцев по некоторым специальностям. Сегодня система отработана: десять дней в Краснодарском Крае, десять – во втором эшелоне на Донбассе, в штурмовые части не ранее, чем через месяц. Учёба спокойная и деловитая, никаких кантиков и муштры с «так точно, товарищ майор!».
В обиходе позывные или по имени-отчеству, ранний подъём и целый день в поле, каждый своим делом занят. Кто технику насилует до одури, кто сапёрным делом. Несколько обязательных контрольных стрельб и полевая тактическая медицина для всех. Группы формируются в момент прохождения собеседования, специалистов высокого уровня или с достойными навыками не станут гонять с малоопытным новичком, предусмотрены узкие специализации и повышение квалификации.
Снабжение и снаряжение. Тут не сказать, что экипированы вагнеровцы с иголочки, как росгвардейцы Кадырова, всё средненькое выдают, часто быстро расползающееся и разваливающееся. Вообще, каждый уважающий себя «оркестрант», как любой профессиональный воин, должен сам себе снарягу подбирать, постепенно обрастая нужным и полезным под личный темперамент и специальность. За свои заработанные.
Пёстро и разнообразно, лоска нет парадного в строю? Ничего, зато удобно и практично. Берцы натовские, трэкинговые ботинки с мембраной, «комок» охотничий, тяжеленный армейский бронник или «плиточник» облегчённый, разнобой всякого производства шлемов, тактические очки и рейдовые рюкзаки с разгрузками, обвесы на личное оружие, под себя собранная аптечка – это нормально, так должно быть по уму. Просили статью на эту тему, кстати … скоро будет.
Последний и самый главный вопрос: нужны ли России подобные ЧВК, как «музыканты»? Очень нужны, поскольку уже с начала «нулевых» стало понятно, планета распадается на бесчисленное количество очагов напряженности и локальных конфликтов, использование национальных вооруженных сил – юридически громоздко и неудобно за пределами собственной страны. Это соблюдение кучи законов и конвенций, масса ограничений и запретов, ненужное внимание прессы.
Частные военные компании – быстрота и натиск, конечный результат, решительность без белых перчаток. Особенно когда требуется мобильность, скрытность в ограниченных временных рамках.Теневое финансирование, высочайшая личная и корпоративная ответственность (тебе заплатили – кровь из носа подавай результат!). А самое главное: изъятие из общества специфических людей, для которых опасность и война милее ласковой жены и офиса. Они обладают редкими навыками и знаниями, которые неприменимы в мирной жизни.
Американцы, бритты и французы давно показали: национальные интересы за границами лучше и эффективнее отстаивать посредством ЧВК. Лондон имеет под контролем граждан Королевства около полумиллиона «частников» по всему миру, что в три раза больше, нежели национальные вооруженные силы. А сколько янки способны выставить под ружьём … никто не представляет до конца, Пентагон и все 15 спецслужб США имеют сотни ЧВК, работающих в их интересах. Как и Китай, но там крышуют деятельность под юрисдикцией корпораций и торговых компаний.
Наши ЧВК пока существуют в «серой зоне» действующего законодательства, что весьма удобно: неучтенные доходы, почти нет налогов, размытые социальные гарантии сотрудникам. Идеальный инструмент решения многих щекотливых вопросов за пределами России силовым методом. Многие «эксперты» сетуют: нужен Закон о ЧВК! Не нужен. Всё работает с 2013-го прекрасно, а рамки закона давно отброшены во всём мире, наступает эпоха хаоса и неопределённости.
Закончив свой концерт на Украине, «музыкантам» предстоит немало работы, будет где партитуру полистать. «Западные партнёры» перешли все ранее соблюдаемые границы, нарушили негласные правила. Начинается глобальная игра и право сильного лишь уместно и принимается. Африка, Ближний Восток, Большой Туркестан, Закавказье, Восточная Европа … список длинный, где вопросы геополитические необходимо решать не под государственным флагом. Не вегетарианскими методами.